Воспоминания о встречах и свидетельства о непрерываемом молитвенном общении с отцом Николаем Гурьяновым игумении Горненской обители Иерусалима матушки Георгии (Щукиной).
Псальмочки попеть
Три года я уже жила в Пюхтицком монастыре. К нам как-то приехала девушка Валентина, из Луги, — будущая пюхтицкая игумения Варвара. Перед Пюхтицей Валя в Вильнюсе была, узнала, что в местечке Новый свет существует женский монастырь в честь Марии Магдалины, и пошла туда, стала проситься, чтобы взяли, ей не отказали. Но сестра Вали Люба прислала ей письмо якобы от игумении Нины, что ее все же не берут: не нужны им такие. Валя поскорбела — и поступила в Пюхтицу.
Прошло года три, и в 1955 г. нас игумения Рафаила благословила поехать в отпуск в Вильнюс. Тут и открылась история с письмом. И тогда из Пюхтиц нас отпустили в Вильнюс. Промыслительным мое жительство в вильнюсовском монастыре Марии Магдалины было еще и потому, что именно здесь я встретилась с отцом Николаем Гурьяновым, который с тех самых пор помогает мне своими молитвами, хотя уже и отошел в жизнь вечную...
Когда в 1955 г. мы приехали в Вильнюс, он еще жил там. У него был приход при храме Святителя Николая. И когда празновали память Святителя или другие праздники, он приходил к матушке Нине, игумении, просил: «Матушка, благословите мне Георгиюшку службу пропеть». Матушка меня отпускала к нему в приход. Необыкновенный батюшка был, духовный, но тогда мы еще не совсем понимали это. Матушка Нина всегда с ним советовалась. Отец Николай очень уважал и почитал ее, часто приходил в наш женский монастырь святой Марии Магдалины. Несмотря на его тогдашнюю молодость, у него был дар рассуждения, и Господь ему многое открывал. Он и матушку Нину духовно окормлял, и сестер, которых было всего около десяти. Придет к нам, сестры соберутся, и такая беседа потечет, важная для каждой... Потом вдруг подойдет к какой-нибудь сестре и пальчиком постучит.-«Ты,. — говорит, — что задумала? Нет, нет, нет, нет благословения». Никто ничего и не знает, что,' там она задумала, а ему открывалось.
Любил батюшка на фисгармонии играть' и петь. Иногда матушке Нине скажет: «Матушка игумения, благослови нас, меня и Георгиюшку (почему-то всегда так ласкательно меня называл) псальмочки на нотки положить, написать. Чтобы это было и для других в назидание духовное. Господу так угодно». Вот он сидит, играет какую-нибудь псальмочку на свою мелодию. Я потом roворю: «Батюшка, а если на полтончика по-выше?» Сяду, сама начинаю играть. «Ой, как хорошо звучит, прекрасно. Давай, Георгиюшка, пиши, пиши в этой тональности». Все эти ноты у меня в Пюхтице остались.
Отец Николай присутствовал на постриге Вали — матушки Варвары. Потом, когда через трое суток новопостриженных сестер из храма вывели в кельи, он опять пришел в монастырь. Когда в келью к ней зашел, матерью Варварой ее называть не стал, а вдруг вот так: «Матушка-строительница». Спрашивает ее, читала ли она книгу игумении Таисии Леушинской? «Батюшка, читала»,— отвечает. «Так вот, матушка-строительница, пусть будет твоя настольная книга, читай, читай, матушка-строительница».
Однажды приехал, когда уже монастырь закрыли, а мы жили в Духовом, и говорит: «Ой, матушку Варвару-то как сватать будут, как будут сватать!» А матушка Нина сидит, крестится: «Батюшка, да что вы такое говорите. Только постригли, а вы говорите — сватать». — «Ой, матушка, как сватать-то будут ее...» И сосватали-таки вскоре: приехал в Вильнюс владыка Алексий (Ридигер) и забрал матушку Варвару в Пюхтицу. Ей вручил игуменский жезл, а меня в мантию постриг с оставлением имени в честь Георгия Победоносца — и казначеей назначил.
Мы вернулись в Пюхтицу в 1968 г., отец Николай уже на остров Талабск переехал, где теперь косточки его лежат. Многое пришлось восстанавливать, и он часто приезжал к нам в Пюхтицу, сестры знали его необыкновенную любовь ко всем, Он помогал нам советами и молитвой. А если не мог приехать, когда нужно было что-то серьезное решать, матушка Варвара посылала меня к отцу Николаю на остров спросить, есть ли воля Божия. И если он скажет, что нет благословения, мы не де- лаем. Скажет — делайте, то уже знаем, что воля Божия исполнится. Так с 1955 г. мы и жили под его благим руководством.
Это твой крест
Еще при Патриархе Пимене к нам в Пюхтицу приезжал тогдашний митрополит Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер), и однажды он сказал, что есть благословение из числа пюхтицких сестер собирать пополнение для Горненского монастыря на Святой земле. В Пюхтицком монастыре, который никогда не закрывался, было тогда около 100 сестер, поэтому можно было выбрать кандидаток в Иерусалим. Это было в начале 1980-х гг. Надо было собрать группу и подготовить ее к послушанию на Святой земле. Такую группу собрали, и в специальном «иерусалимском корпусе» открыли мастерские.
И вот приехал в Пюхтицу отец Николай с острова Талабск (Залит). Матушка
настоятельница благословила мне показать ему иерусалимский корпус. Я шла впереди — открываю одну келью, другую — золотошвейную, рукодельную, иконописную. Кто-то из сестер говорит: «Батюшка, мы так счастливы, что нас направляют в Иерусалим. Но как же мы там жить будем — там ведь игумении нет». А он у меня за спиной на меня показывает и отвечает: «Что ты говоришь, там пюхтицкая игумения». Ая этого не вижу и не слышу, так что он даже прибавил: «Пюхтицкая игумения Георгиюшка». Мне только потом сказали сестры про эти слова. В 1983 г. мы послали 10 наших сестер в Иерусалим.
Потом, когда уже восстанавливали Иоанновский монастырь на Карповке, я ездила к отцу Николаю и все просила его помолиться — так много было работы. Однажды приехала, как всегда, побеседовали, чайку у него в хатке попили. Потом он меня берет за руку и говорит: «Георгиюшка, пойдем в храм, помолимся Матери Божией». Мы пришли в храм и приложились к большой иконе Смоленской Божией Матери. Он меня опять за руку берет и в алтарь ведет вдруг. Думаю: зачем в алтарь? Господи, помилуй. Я так удивилась. И с таким трепетом вхожу. Он вошел, перед престолом поклон сделал, я здесь у двери стою, тоже земной поклон, он второй — я тоже, и третий. А на третий мне не встать. А это он положил мне на спину крест — большой, металлический, тяжелый. И мне не встать. Потом он поднял крест и меня поднимает. «Георгиюшка, — говорит — это твой крест, это твой крест игуменский, иерусалимский. Неси, неси, Господь поможет». Я очень удивилась, что за крест такой мне?
И уже после прославления отца Иоанна Кронштадтского, когда Святейший назначил в монастырь и священников, и постоянная служба была, вдруг мне отец Николай присылает с одной прихожанкой конвертик, на котором написано — «игумении Георгии». Господи! Думаю: ну, батенька юродствует. Я на Карповке игуменьей не была, монастырь тогда восстанавливался как подворье Пюхтицкого, я была старшей сестрой. Вскрываю конвертик, а там ни записки, ни письма, только 3 тыс. руб. — огромная сумма.
Святейший так радовался, что монастырь на Карповке возрождается, — прошло всего около двух лет с начала восстановления. И вот спустя месяц после конверта отца Николая вечером Святейший позвонил и спрашивает у меня, как идут дела. Я отвечаю: «Ваше Святейшество, батюшкины покои почти готовы, паркет положили, лаком покрыли. Карнизы повесили, шторы. Вас теперь будем уже встречать в батюшкиных покоях». — «Спаси Господи, мать Георгия, вас за те труды, которые вы здесь понесли, — сказал он. — А те
перь вам надо потрудиться в Иерусалиме, в Горненском монастыре...» У меня и трубка чуть из рук не упала...
Конечно, монах не имеет права отказываться от послушания, на которое его призывают, но я очень смущалась и даже возражала: «Ваше Святейшество, простите ради Бога, я не смогу. Вы знаете мой слабый характер». И Святейший говорит: «Мать Георгия, у меня на сегодня одна ваша кандидатура. Сколько сможете. Сколько сможете». Тут я вспомнила про батюшкин конверт — там деньги на дорогу были — и поняла, какой крест он мне на спину возложил.
.jpg)
Предпоследняя встреча
Отец Николай мне все время пророчил Иерусалим. Иногда при мне неожиданно начинал петь: «Иерусалим, Иерусалим...» И вот Святейший позвонил, сказал, что 24 марта будет мое посвящение во игумении в Елоховском соборе — тогда еще не было Храма Христа Спасителя. Мне надо было срочно сдать все дела на Карповке, передать документы. Матушка Варвара, когда Святейший ей сказал про мое назначение, слегла — сердце схватило, давление, сахар поднялись. Когда я к ней с Карповки приехала, она лежит, плачет: «Ты меня бросаешь, ты меня оставляешь. С кем я буду, как?» А я только и могу сказать: «Матушка, я же не сама напросилась...» Вечером вдруг Святейший позвонил опять матушке Варваре с поручением съездить в Печерский монастырь к отцу наместнику. Я слышала, как она отказалась по нездоровью и попросила благословить меня вместо нее съездить.
И вот на своей машине с одной сестрой мы приехали в Печеры. Наместником в Псково-Печерском монастыре был тогда отец Павел, сейчас он епископ Рязанский, а еще раньше он был начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Вот я и говорю: «Как хочется к батюшке попрощаться на остров». А на озере были льдины, на лодке не проехать. Отец Варнава, эконом, попросил: «Благословите на 10 минут отойти». Возвращается с известием: «Через 15 минут будет вертолет. Семь человек могут лететь». У монастыря были связи с военными, они и дали.
Взлетели мы, вертолет кружится. А батюшка нас уже встречал — бежит навстречу и все приговаривает: «Георгиюшка, Георгиюшка, какая ты счастливица». У меня слезы градом. Я ему — о том, что там и дипломатом надо будет стать, и монастырь восстанавливать, а он одно твердит: «Какая же ты счастливица, Георгиюшка, к своему Георгию едешь». (Недалеко от Иерусалима находится греческий монастырь Георгия Победоносца, в котором жили родители святого. Там же, по преданию, и родился святой. — Ред.) Я же только плачу, а он говорит, что все будет хорошо и «ты справишься». А я плачу, ничего сказать не могу, только повторяю: «Батюшка, батюшка, помолитесь>. А он опять: «Георгиюшка, да какая ты счастливица, куда едешь — ведь ко Гробу Господню. Да там же и твой Георгий». — «Батюшка, я так боюсь, это же за границей. Когда я Иоанновский монастырь восстановила, это — в Питере, здесь, . дома. А там с кем, чего, как? Батюшка, и здоровья и ума, боюсь, не хватит>. — «Да всего тебе хватит! Не бойся, все у тебя будет хорошо». — «Святейший обещал, что я недолго там буду, три года, пять». — «А я хочу, чтобы ты там всегда была, чтобы ты там и померла». Думаю: «Утешил батюшка...»
Но все равно осталось в памяти только одно: «Какая ты счастливица!» Потом мне удалось еще раз с ним встретиться. Батюшка очень помогал своими молитвами: так все и устраивалось в Горненской обители и сейчас устраивается.